1892
...
Когда в лесу глухом валежник
Поутру иней серебрил,
На солнце выглянул подснежник
И день весны предвозвестил.
Недолго цвел он, жизнью светел,
Вверяясь счастью своему,
И умер только потому,
Что слишком рано солнце встретил!
1892
...
Цветок-плебей, обильный жизнью зерен,
Он задремал, судьбе своей покорен,
Склоняяся к убогому плетню.
Как день огнист, он улыбнулся дню.
И, радуясь за свой расцвет махровый,
Упругий лист и сочный стебель свой
Он устремил к лазури золотой,
Цветок-плебей, цветок земли суровой!
Его судьба унылая тиха,
Он праздный взор мечтателя не тронет,
Свою любовь, как счастье, он хоронит
И нежности стыдится, как греха.
1892
...
Опасность близится — о, помогите мне!
И листья робкие трепещут у осины…
Вокруг безветрие, и дремлют в тишине
Усталые стада на зелени долины.
Но вот рокочет гром в стемневшей вышине,
Шатает ураган деревья-исполины…
А листья робкие застенчивой осины
Все так же трепетно лепечут в полусне:
"Опасность близится — о, помогите мне!”
1892
...
Все грустно, все! Наш тихий разговор
И сумерки, и лампы одинокой
Унылый свет… И твой прекрасный взор,
Моя любовь, мой ангел темноокий.
Смотри — и там, за сумрачным окном,
Заглохший сад, желтея, умирает.
И он, как мы, скучает о былом,
И он, как мы, весну воспоминает.
Все грустно, все! Ночных теней приход
И робкая звезда на небосводе —
Все тихие мечтания зовет
К забытым снам, к потерянной свободе.
Но вечностью земного торжества
Не усладишь небесное мгновенье,
И нашу грусть не выразят слова:
Она души бессмертное стремленье!..
1892
...
На волне колокольного звона
К нам плывет голубая весна
И на землю из божьего лона
Сыплет щедрой рукой семена.
Проходя по долине, по роще,
Ясным солнцем роняет свой взор
И лучом отогретые мощи
Одевает в зеленый убор.
Точно после болезни тяжелой,
Воскресает природа от сна,
И дарит всех улыбкой веселой
Золотая, как утро, весна.
Ах, когда б до небесного лона
Мог найти очарованный путь, —
На волне колокольного звона
В голубых небесах потонуть!..
1892
...
Мне нужен свет любви твоей, —
Не омрачай меня сомненьем!
Живешь ты жизнию моей,
А я живу твоим волненьем.
Над мрачной бездною скользя,
Я не ищу земного счастья,
Но жить без твоего участья —
Как жить без сердца — мне нельзя!
1892
...
Испытана, затвержена и снова
Повторена унылая судьба!
Все та же жизнь, и все гнетет сурово,
Как душный зной, тяжелая борьба!
Так иногда — идешь в аллее стройной
Зеленого бульвара. Полдень знойный
Не шелохнет деревьев сонный ряд;
Балконы дач уныло дремлют в зное,
Окружены садами, где струят
Свой аромат сирени и левкои.
Душа полна в затишье тайных мук,
Ни облачка на шири небосклона…
И вдруг раздастся робкой гаммы звук
Из-за гардин опущенных балкона.
Мелодии докучной перебор
Спугнет мечту; как яркий метеор
Промчится мысль — и сетует упрямо:
Не вся ли жизнь с любовью и борьбой —
Лишь в душный зной разыгранная гамма
Ленивою, скучавщей рукой?…
1892
...
В агонии, до белого утра,
Весь ужасом, вес трепетом объятый,
Метался я, как в бурю челн дощатый,
И призраки у знойного одра,
Как коршуны, вились толпой крылатой.
Пылал язык, и бреда тяжкий лепет,
Срываясь с уст, бессвязно замирал.
И рос в душе непобедимый трепет:
Я вспыхивал, горел — и погасил!
Но только луч живительного света
Блеснул в окно, под кровлю лазарета,
И легче я и медленней вздохнул…
Рой призраков, шатаяся, отпрянул,
И кто-то лоб горячий опахнул,
И тихою слезой на сердце канул.
Холодная, прозрачная ладонь
Закрыла мне измученные вежды.
В больном уме погасла грусть надежды,
Погас в душе мятущийся огонь.
И чудное, исполненное ласки
Создание — на щеки, на чело
Как будто воск холодный разлило,
И я застыл в окаменелой маске.
Довольно снов, — усни без сновидений!..
1892
В ароматных лугах не звенела коса,
И на пажитях жницы не пели.
Одевалися серою мглой небеса,
Обнажились, шумя, золотые леса,
И земля ожидала метели.
Грусть была и в душе молодой у меня
И в мерцаньи природы поблеклом.